"Паук великолепно проводил время. Он никогда не работал в офисе. Он вообще никогда не работал" (с) Нил Гейман, "Дети Ананси"
НЕМНОГО О ПРЕПОДАВАТЕЛЯХ,ПОКОЙНИКАХ И ДРУЗЬЯХ
Как в любом приличном городе, окромя городских сумасшедших и склочных журналистов, есть у нас и свой университет, с кучей факультетов и направлений, где, ясное дело, учится уйма народу. Я вот лично учусь на медицинском факультете, куда меня запихнул папа, одержимый идеей, что во всякой уважаемой семье должен быть свой врач и юрист. На роль юриста он определил моего старшего братца Хуана, но тот, из природной лени и склонности пинать балду, симулируя общую недоразвитость и даже легкую степень дебильности, пока ухитряется изворачиваться, уже дважды провалив вступительные экзамены (причем я даже сомневаюсь, что он это специально, у него само получилось). У меня же прикидываться идиотом выходило плохо (с репутацией лучшего выпускника школы – тем более!), так что я поступил, и вот учусь – на фармацевта-провизора. В общем, ничего, даже нравится – а что теперь все смотрят на меня как на помесь отравителя с наркодилером, то так, побочный эффект.
Как и полагается, у нас имеются самые разные преподаватели: кто-то много и строго требует – но зато у них на лекциях интересно, кто-то зануда и формалист (нет, не от слова «формалин»!), кто-то пофигист… И, конечно же, водится у нас и свое штатное факультетское пугало. Зовется оно профессор Ферранте Трастамара, преподает патанатомию. Студенчество его иронично называет «король всея покойницкой». Предмет свой он знает неплохо – но сам по себе является премерзким желчным типом с отвратительным характером, студентов, похоже, ненавидит как класс и биологический вид, и обожает над ними издеваться. Есть у него, среди прочих, фирменное садистическое развлечение: он страсть как любит валить студиозусов на зачетах и экзаменах, придираясь к любой мелочи – а потом приглашать на пересдачу «с комиссией», причем не куда-нибудь там, а в нашу университетскую «анатомичку». Вы подумали, что пересдача с комиссией – это хорошо и честно? Вы просто не знаете профессора Трастамара! В его исполнении «пересдача с комиссией» выглядит так: заваленный и ничего не подозревающий студент является в анатомический театр и первое, что видит – длиннющий банкетный стол, за которым в разных позах восседает энное количество довольно несвежих и погано выглядящих забальзамированных трупов. А во главе стола обретается этот упырь… ох, простите, профессор Ферранте, ухмыляется и предлагает трепещущему студентику пересдавать в этой вот изысканной компании. И еще разговаривает с покойниками, лицемерно жалуясь им на то, какой тупой и ленивый студент нынче пошел! Сколько необстрелянных первокурсников попадало там в обморок либо фигурно заблевало весь периметр – никто даже и не брался считать. Разумеется, на профессора за такое неоднократно пытались жаловаться, но с него все было как с гуся вода – в ответ на все претензии он только пожимал плечами и заявлял, что негоже будущим врачам бояться покойников, а кто особо нервный и с тонкой душевной организацией – пусть выберет себе иную профессию. А если учесть, что пересдать с первого раза удавалось немногим… ну, короче, вы поняли!
Еще у него есть такой любопытный конструкт, как внебрачная внучка от внебрачного сына. Зовут ее Санча Сквиллаче, в целом девушка она милая, а в одном деликатном аспекте еще и…хм-м-м… совершенно безотказная. Вплоть до того, что когда на какой-то скучной лекции на военной кафедре кто-то из парней запустил по аудитории листок с глумливым посланием «Кто не трахал Санчу Сквиллаче – поставьте галочку» - лист сделал круг и вернулся пустым. Да, каюсь, грешен, я тоже пару раз причастился – чисто из исследовательского интересу. Ничего необычного не нашел, разве что убедился в правильности народного изречения «у всех вдоль, ни у кого не поперек» - и забил на это дело. Пусть с Санчей братец Хуан возится, ему вроде нравится, а мне это «массовое мероприятие» ни к чему…
Вернемся, однако, непосредственно к мессеру профессору. Я точно знал, что на летней сессии нам впаяли зачет по его труповедческому предмету, столь же точно знал, что зачет у Трастамара – это как два экзамена у всех прочих, и потому готовился обстоятельно и даже, можно сказать, самоотреченно. Вылилось это в недельный недосып и в край задолбанного Микелотто, которого я обязал слушать мои ответы и сверять их с учебником и конспектами. Как мрачно выразился мой бедный друг накануне «часа икс» - «кажется, теперь я знаю про покойников даже то, чего знать не хотел». А уж кто-кто, а Мигель Корелла знал об этой публике много и хорошо! Точнее, он хорошо знал, как они получаются из живых людей, ибо Мике мне не только друг детства, телохранитель и соквартирник, но и, если так можно выразиться, ручной убийца, если вдруг сильно надо кого убить.
Утром в день зачета я обнаружил себя сидящим за столом и спящим лицом в учебник. Я потряс головой, вяло потащился на кухню, умилился на турку свежесваренного крепчайшего кофе и тарелку с бутербродами (Микелотто расстарался перед уходом на свою официальную работу, дрючить и строить охрану папского дворца), влил и впихнул в себя все это – и отправился сдаваться. Обычно я заходил в третьей «пятерке», то есть тогда, когда преподаватель еще не сподобился окончательно озвереть от особых шедевров студенческой тупости, но уже успел слегка подвымотаться.
Поначалу все шло как обычно – из десяти человек пятеро сдали, четверо нет, а моего тезку Чезаре Риарио-Сфорца профессор изгнал со скандалом, заловивши того на шпаргалке и пригрозив, что нажалуется лично его матушке. Я даже почти посочувствовал – монна Катерина, директор лучшей школы в городе, была дама нрава крутого и сурового, и всыпала бы сыночке по первое число. В основном, правда, не за факт применения «шпоры», а за то, что дурак и попался… В общем, я оценил обстановку, прикинул шансы на выживание, набрался решимости – и ступил в логово чудовища, то бишь в аудиторию. Чудовище… то есть, тьфу ты, профессор Трастамара сухо кивнул в ответ на приветствие, неодобрительно покосился на мои, по моде, дырявые джинсы («здесь университет, молодой человек, а не фестиваль хиппи!») и велел тянуть билет. Я вытянул, убедился, что вопрос у меня точно трудностей не вызовет, подготовился – и пошел отвечать. Начал вроде даже неплохо – но постепенно строчки и буквы тезисов начали прыгать перед глазами и наползать друг на друга, потом я словно погрузился в теплую воду…
Очнулся я от того, что меня крепко и основательно встряхнули за плечи.
- А? – встрепенулся я и захлопал глазами.
- Мессере Борджиа! – раздался надо мной скрипучий голос преподавателя. – Спать вы дома будете, а на зачете этого делать не надо. Из-за вас на другую парту все переносить пришлось.
- А-а-а… Я что, заснул? – уточнил я удивленно.
- Представьте себе! – ехидно подтвердил профессор, глядя на меня как опытный людоед на забредшего в его замок ребенка. – А так как вы уснули на половине ответа, которую я так и не сподобился услышать, ибо кое-кого одолела гиперсомния – добро пожаловать на пересдачу. С комиссией!
Трастамаровская «комиссия» заочно уже была мне известна, ибо на факультете о ней ходили легенды; знакомиться с ней я не хотел ввиду её очевидной омерзительности, и потому попытался протестовать:
- Профессор, но я знаю ответ! Можно, я сейчас вам отвечу?
Продолжение в комментах.
Как в любом приличном городе, окромя городских сумасшедших и склочных журналистов, есть у нас и свой университет, с кучей факультетов и направлений, где, ясное дело, учится уйма народу. Я вот лично учусь на медицинском факультете, куда меня запихнул папа, одержимый идеей, что во всякой уважаемой семье должен быть свой врач и юрист. На роль юриста он определил моего старшего братца Хуана, но тот, из природной лени и склонности пинать балду, симулируя общую недоразвитость и даже легкую степень дебильности, пока ухитряется изворачиваться, уже дважды провалив вступительные экзамены (причем я даже сомневаюсь, что он это специально, у него само получилось). У меня же прикидываться идиотом выходило плохо (с репутацией лучшего выпускника школы – тем более!), так что я поступил, и вот учусь – на фармацевта-провизора. В общем, ничего, даже нравится – а что теперь все смотрят на меня как на помесь отравителя с наркодилером, то так, побочный эффект.
Как и полагается, у нас имеются самые разные преподаватели: кто-то много и строго требует – но зато у них на лекциях интересно, кто-то зануда и формалист (нет, не от слова «формалин»!), кто-то пофигист… И, конечно же, водится у нас и свое штатное факультетское пугало. Зовется оно профессор Ферранте Трастамара, преподает патанатомию. Студенчество его иронично называет «король всея покойницкой». Предмет свой он знает неплохо – но сам по себе является премерзким желчным типом с отвратительным характером, студентов, похоже, ненавидит как класс и биологический вид, и обожает над ними издеваться. Есть у него, среди прочих, фирменное садистическое развлечение: он страсть как любит валить студиозусов на зачетах и экзаменах, придираясь к любой мелочи – а потом приглашать на пересдачу «с комиссией», причем не куда-нибудь там, а в нашу университетскую «анатомичку». Вы подумали, что пересдача с комиссией – это хорошо и честно? Вы просто не знаете профессора Трастамара! В его исполнении «пересдача с комиссией» выглядит так: заваленный и ничего не подозревающий студент является в анатомический театр и первое, что видит – длиннющий банкетный стол, за которым в разных позах восседает энное количество довольно несвежих и погано выглядящих забальзамированных трупов. А во главе стола обретается этот упырь… ох, простите, профессор Ферранте, ухмыляется и предлагает трепещущему студентику пересдавать в этой вот изысканной компании. И еще разговаривает с покойниками, лицемерно жалуясь им на то, какой тупой и ленивый студент нынче пошел! Сколько необстрелянных первокурсников попадало там в обморок либо фигурно заблевало весь периметр – никто даже и не брался считать. Разумеется, на профессора за такое неоднократно пытались жаловаться, но с него все было как с гуся вода – в ответ на все претензии он только пожимал плечами и заявлял, что негоже будущим врачам бояться покойников, а кто особо нервный и с тонкой душевной организацией – пусть выберет себе иную профессию. А если учесть, что пересдать с первого раза удавалось немногим… ну, короче, вы поняли!
Еще у него есть такой любопытный конструкт, как внебрачная внучка от внебрачного сына. Зовут ее Санча Сквиллаче, в целом девушка она милая, а в одном деликатном аспекте еще и…хм-м-м… совершенно безотказная. Вплоть до того, что когда на какой-то скучной лекции на военной кафедре кто-то из парней запустил по аудитории листок с глумливым посланием «Кто не трахал Санчу Сквиллаче – поставьте галочку» - лист сделал круг и вернулся пустым. Да, каюсь, грешен, я тоже пару раз причастился – чисто из исследовательского интересу. Ничего необычного не нашел, разве что убедился в правильности народного изречения «у всех вдоль, ни у кого не поперек» - и забил на это дело. Пусть с Санчей братец Хуан возится, ему вроде нравится, а мне это «массовое мероприятие» ни к чему…
Вернемся, однако, непосредственно к мессеру профессору. Я точно знал, что на летней сессии нам впаяли зачет по его труповедческому предмету, столь же точно знал, что зачет у Трастамара – это как два экзамена у всех прочих, и потому готовился обстоятельно и даже, можно сказать, самоотреченно. Вылилось это в недельный недосып и в край задолбанного Микелотто, которого я обязал слушать мои ответы и сверять их с учебником и конспектами. Как мрачно выразился мой бедный друг накануне «часа икс» - «кажется, теперь я знаю про покойников даже то, чего знать не хотел». А уж кто-кто, а Мигель Корелла знал об этой публике много и хорошо! Точнее, он хорошо знал, как они получаются из живых людей, ибо Мике мне не только друг детства, телохранитель и соквартирник, но и, если так можно выразиться, ручной убийца, если вдруг сильно надо кого убить.
Утром в день зачета я обнаружил себя сидящим за столом и спящим лицом в учебник. Я потряс головой, вяло потащился на кухню, умилился на турку свежесваренного крепчайшего кофе и тарелку с бутербродами (Микелотто расстарался перед уходом на свою официальную работу, дрючить и строить охрану папского дворца), влил и впихнул в себя все это – и отправился сдаваться. Обычно я заходил в третьей «пятерке», то есть тогда, когда преподаватель еще не сподобился окончательно озвереть от особых шедевров студенческой тупости, но уже успел слегка подвымотаться.
Поначалу все шло как обычно – из десяти человек пятеро сдали, четверо нет, а моего тезку Чезаре Риарио-Сфорца профессор изгнал со скандалом, заловивши того на шпаргалке и пригрозив, что нажалуется лично его матушке. Я даже почти посочувствовал – монна Катерина, директор лучшей школы в городе, была дама нрава крутого и сурового, и всыпала бы сыночке по первое число. В основном, правда, не за факт применения «шпоры», а за то, что дурак и попался… В общем, я оценил обстановку, прикинул шансы на выживание, набрался решимости – и ступил в логово чудовища, то бишь в аудиторию. Чудовище… то есть, тьфу ты, профессор Трастамара сухо кивнул в ответ на приветствие, неодобрительно покосился на мои, по моде, дырявые джинсы («здесь университет, молодой человек, а не фестиваль хиппи!») и велел тянуть билет. Я вытянул, убедился, что вопрос у меня точно трудностей не вызовет, подготовился – и пошел отвечать. Начал вроде даже неплохо – но постепенно строчки и буквы тезисов начали прыгать перед глазами и наползать друг на друга, потом я словно погрузился в теплую воду…
Очнулся я от того, что меня крепко и основательно встряхнули за плечи.
- А? – встрепенулся я и захлопал глазами.
- Мессере Борджиа! – раздался надо мной скрипучий голос преподавателя. – Спать вы дома будете, а на зачете этого делать не надо. Из-за вас на другую парту все переносить пришлось.
- А-а-а… Я что, заснул? – уточнил я удивленно.
- Представьте себе! – ехидно подтвердил профессор, глядя на меня как опытный людоед на забредшего в его замок ребенка. – А так как вы уснули на половине ответа, которую я так и не сподобился услышать, ибо кое-кого одолела гиперсомния – добро пожаловать на пересдачу. С комиссией!
Трастамаровская «комиссия» заочно уже была мне известна, ибо на факультете о ней ходили легенды; знакомиться с ней я не хотел ввиду её очевидной омерзительности, и потому попытался протестовать:
- Профессор, но я знаю ответ! Можно, я сейчас вам отвечу?
Продолжение в комментах.
.
.А черешня весной – потому что ранний сорт, и потому что Тирион расположен в тропическом поясе! И даже Мелькор еще не вовсе уж мудак (вот вам и первое ругательство!)…
.jpg)
.jpg)
! Вот прям здесь!
